Август, Карл Великий, Кола ди Риенцо, Муссолини, множество пап — черты каждого из этих сильных людей можно прочесть в облике города. Их энергичные лица навсегда связаны с их политической волей и программой. А сохранившаяся с античных времен римская традиция снятия с мужчин посмертных масок отражает мужское тщеславие, так часто двигающее реальную политику. Данная глава посвящена человеку, чью способность к манипуляции традиционными формами с целью маскировки политической революции, возможно, кто-то и повторит, но не превзойдет. Человек этот — Гай Октавиан, наследник Юлия Цезаря. Как император он правил почти пятьдесят лет.

Октавиан родился в 63 году до новой эры. Он был сыном племянницы Юлия Цезаря. Цезарь усыновил его в 45 году, когда мальчику исполнилось семнадцать лет, и когда оставалось всего полгода до судьбоносных мартовских ид. После убийства приемного отца, благодаря развитым не по годам политическим способностям Октавиа-на, а также легальной позиции наследника Цезаря, ему была дарована часть власти. В следующие тринадцать лет, удалив всех соперников, он стал полновластным правителем. С Марком Антонием он покончил в битве при Акции. Как первый гражданин (принцепс), он взял курс на лавирование между диктаторством и политикой старого республиканского сената. В 27 году до новой эры благодарный сенат присвоил ему титул августа, переходивший с тех пор ко всем последующим императорам.

Памятник, до некоторой степени передающий гениальность Августа и совсем немного внешнего сходства, уникален для истории искусства и римской пропаганды. Он исчез, и более тысячи лет его никто не видел. Политическая воля дуче позволила его обнаружить в 1930-х годах во время археологических раскопок. Алтарь Мира Августа (Ага Pads Agustae) был погребен на глубине тридцати футов и найден случайно в 1588 году: тогда проходили раскопки под палаццо Фиано. Десять больших фрагментов распределили среди аристократических коллекций, главным образом, в семейства Медичи в Уффици. В середине XIX века в стенах палаццо образовались огромные трещины, и на свет явились следующие семнадцать фрагментов. В1903 году во время очередной археологической кампании произошли новые открытия, однако реализацию проекта пришлось остановить из страха перед затоплением здания подземными водами.

Наконец в 1937 году, согласно обширному плану еще одного властного представителя мужской половины человечества — Муссолини, — территорию полностью обследовали. Диктатор не жалел ни денег, ни ресурсов. Под дворец подвели фундамент, а пропитанную водой почву заморозили. Раскопкам теперь ничто не мешало. Из-под земли достали разные фрагменты и соединили их в одну композицию (за исключением панели, хранящейся в Лувре).

Спасенный Алтарь должен был стать частью площади, спроектированной по излюбленному фашистами модернистскому проекту. Долгие годы Алтарь размещался в бетонном павильоне. В книге «Живой Рим» (1951) Кристофер Кининмонт рассказывает о нем с весьма примечательной язвительностью:

Невозможно догадаться, что скрывает в себе голая коробка под разваливающейся, кое-как сляпанной крышей линялого розового цвета. Я бы назвал ее позорным святилищем оптимизма Муссолини. Зданием пользуются как общественной уборной, да еще в нем ночуют бездомные — безымянные и почти неодушевленные тюфяки тряпья, чьи стершиеся личности вполне вписываются в это чуждое всему человеческому пространство.

Мавзолей Августа — археологический сосед Алтаря — не улучшил городскую среду. В книге «Прогулки по Риму» Г. В. Мортон дает ему трезвую оценку: «Мавзолей Августа стоит на берегу Тибра. Это одна из тех жалких развалин, которые упорно не хотят развалиться окончательно...

Теперь это руины, где хромые коты ищут защиты от мальчишек».

В античные времена все это, должно быть, выглядело совсем иначе: массивный круглый могильный курган (300 футов в диаметре), засаженный кипарисами и увенчанный статуей императора. Он служил местом погребения и для преемников Августа, вплоть до императора Нервы в 98 году. В имперский период это кладбище глубоко почитали. До того момента как Муссолини приступил к реставрационным работам, мавзолей успел побывать средневековой крепостью, ареной для боя быков, цирком, концертным залом и — что самое удивительное — кинотеатром. С 1950-х годов внешний вид его не улучшился, лишь добавил уныния в окружающую обстановку, а недавняя история нанесла Алтарю Мира завершающий удар.

Несколько лет назад крыша алтарного павильона перестала наконец разваливаться, но это обстоятельство не принесло большой пользы, поскольку павильон краше не стал. Памятник готовят к празднованию миллениума как одну из мировых жемчужин, нуждающихся в достойной оправе. Архитектором нового музея стал американец Ричард Майер. В 1999 году Алтарь снова исчез — под строительными лесами, и, пока я готовлю эту книгу для второго издания, памятник все еще пытается, так сказать, выйти наружу. Между городскими властями и возмущенными гражданами развернулась борьба. Рупором общественного мнения стал художественный критик Витторио Сгарби, сторонник политической партии «Форца, Италия!» Суть спора в том, что здание, в котором будет находиться Алтарь, не должно быть столь безобразно современным и — главное — его автором не должен быть американец. Несмотря на все доводы, работа продолжилась, так что скоро мы увидим Алтарь Мира. Предыдущие годы были проклятием для памятника, о котором мне хочется сказать несколько слов.

Удивительно, но его красота не потускнела от безобразного окружения. Он стал еще красивее и значительно современнее. Памятник окружен высокой стеной, построенной из такого же высококачественного каррарского мрамора. К самому Алтарю подходит широкий лестничный марш. По ступеням могла пройти большая толпа, вместе с жертвенными животными. Белизна резного камня классических памятников, как и всегда, вводит в заблуждение: она скрывает то, что в античные времена мрамор окрашивали в яркие цвета. Алтарь «в рабочем состоянии», и, стало быть, все его поверхности — простые или украшенные — орошались жертвенной кровью.

Размеры, внешний вид и расположение Алтаря, кажется, никогда не производили особенного впечатления. Алтарь не слишком велик (основание — 40 X 35 футов, высота — 10 футов). Заметно влияние эллинских образцов из восточных провинций империи: форма — куб в кубе — строгое и неоригинальное решение. Первоначально он размещался в 500 ярдах от нынешней площадки, выходил на Фламиниеву дорогу, ныне виа дель Корсо, и был заметным, хотя и не слишком впечатляющим. Эта сдержанность особенно бросается в глаза, в сравнении с памятником Виктору Эммануилу, официально именующемуся «алтарем отечества» (Altare della Patria). Можете любить его или ненавидеть, но согласитесь: la macchina di scrivere (пишущая машинка), как его здесь называют, — памятник огромный, роскошный и внушительный. Конная статуя Виктора Эммануила, первого короля объединенной Италии, венчающая белоснежную мраморную гору, по-прежне-му считается самой большой в мире (одни только усы размахнулись на шесть футов). Августа, похоже, размеры не слишком интересовали.

Зато барельефы на стенах Алтаря Мира поражают красотой. Почти вся его нижняя часть представляет изящные ветви аканта, которые называют «неотъемлемыми атрибутами скульптурных изображений эпохи Августа». Кроме аканта, здесь есть виноградные лозы, на которых сидят лебеди и другие птицы. На верхнем рельефе — высокохудожественные изображения победоносного мира Августа. На длинных сторонах, примыкающих к двум дверям, можно увидеть мифологические сцены: Ромул и Эней — слева и справа от ступеней; на двух панелях — женские аллегорические фигуры Мира и Рима (Ромы). Их можно увидеть с дороги. Очень жаль, но алтарная Рома сохранилась лишь во фрагментах, зато Мир можно увидеть целиком, хотя в XVIII веке рельеф подвергся значительной реставрации. Шедеврами монумента, однако, являются фризы на короткой стороне памятника, представляющие либо реальный, либо идеализированный случай публичного поклонения. Здесь изображен Август и члены его семьи. Возможно, скульптор запечатлел инаугурацию Алтаря, произошедшую в 9 году, 30 января. Этот день — случайно или нет — совпал с днем рождения супруги императора Ливии.

Сохранилось много скульптурных портретов поздних республиканцев и ранних императоров. В музее Ватикана представлено невероятное количество таких бюстов. Они до неприятия натуралистичны, со всеми бородавками и прочими изъянами, но в то же время представительны с точки зрения традиционных римских достоинств — умеренности и внешнего приличия. Скульптуры Алтаря Мира очень разные. Они все еще выглядят реальными (фигуры даны в три четверти человеческого роста). Некоторые лица, без сомнения, имеют портретное сходство. Рельефы провозглашают идеологию нового режима. Преодолев горечь гражданской войны, рах готапа (римский мир) позволил себе вспомнить об элегантности и заговорил об утверждении стиля. Заметна непринужденность в том, как люди общаются друг с другом, подходят к Алтарю; одеты они согласно «высокой моде» революции Августа: официальные тоги и высокая на шнурках обувь у мужчин; на женщинах палантины и меховые накидки. Головы Августа, его зятя и Агриппы традиционно прикрыты; дети императорской семьи выглядывают из-под ног и юбок почтенных взрослых, нарушая торжественность обстановки. Представлены здесь и главные жрецы (фламины) четырех основных государственных культов. Это мужчины в кожаных головных уборах с шипами. Взрослые члены свиты Августа увенчаны лавровыми венками. Лица людей полны достоинства, тем не менее натурализм торжествует как намеренный художественный прием. Публичный имидж сконструирован на манер идеологии замка Камелот относительно Джона и Джекки Кеннеди, и этот образ несет на себе ту же отметину — гламур.