Неясно, чьей она стала женой, особенно первоначально. После смерти Дуйсона на трон был посажен его сын Лха Балпо. Однако вскоре он был лишен власти в пользу
Меагцома (Тидэ Цуггэна). Но Лха Балпо не был убит, и полагают, что именно он первоначально получил в жены принцессу Цзинь-чэн. За Цзинь-чэн в приданое тибетцам были дарованы земли Хэси цзюцюй, района к востоку от оз. Кукунор и по обеим берегам верхнего течения р. Хуанхэ [тати же, с. 39]. Куда делся Лха Балпо, неясно, но только с 713 г. принцесса Цзинь-чэн стала женой Тидэ Цуггэна.
Тидэ Цугтэн (официальные годы правления 704-754), вошедший в историю Тибета под прозвищем Меагцом - Седовласый, был любимцем вдовствующей государыни, его бабушки Тимало. Именно бабушка организовала его приход к власти. С самого детства Меагцом был свидетелем ожесточенной борьбы за власть, которая то тайно, то явно велась при дворе цэнпо. Сообщается, что ему было 17 лет, когда принцесса Цзинь-чэн стала его женой. Танский двор поставил перед принцессой одну задачу - приостановить {50} нашествия тибетской конницы на Китай. В Лхасе ей жилось плохо. Она не обнаружила расцвета буддизма в стране, даже статуя Будды, привезенная ее предшественницей принцессой Вэнъчэн, все еще стояла замурованной за дверью храма («в период трех поколений статуя владыки находилась в темнице»), и только по просьбе Цзинь-чэн статую извлекли из заточения и поместили в храме. Принцесса страдала от ревности тибетских жен цэнпо. Жизнь ее, таким образом, была нелегкой, а ее пребывание в Лхасе практически бесполезным для Китая. Она хотела бежать из Лхасы, но помочь ей в этом было некому.
В 714 г. война Тибета с Китаем разгорелась с новой силой. Она возобновилась большим рейдом тибетских армий на Линътао-Ланьчжоу с выходом на р. Вэй. В 716-717 гг. тибетцы атакуют границы Тан на территориях нынешних провинций Сычуанъ и Ганъ-су. В это время на западе они действуют заодно с арабами. Они помогают арабскому полководцу Кутейбу ибн Муслиму захватить Фергану. Правитель Ферганы Башак бежал ко двору Тан. Гибель Кутейбы и рейд китайских войск на Фергану, возможно, вернули Башаку на время власть над Ферганой. Американский исследователь Ч. Беквит пишет: «Значение того, что случилось в 715 г., не было понято в то время. С точки зрения китайцев династии Тан, арабы были ещё очень далеким и поэтому сравнительно незначительным народом. Арабы, кажется, понимали, что они достигли границ империи Тан, но в тех обстоятельствах они не отдавали себе отчет в том, что это значит. К сожалению, фрагментарность источников не позволяет нам даже приблизительно догадываться о том, как тибетцы смотрели на эти события. Но невзирая на неспособность этих стран понять их значение, события 715 г. ясно показали, что был достигнут верстовой столб евразийской истории. Арабы с запада, китайцы с востока и тибетцы с юга - эти три великих экспансионистских государства ранней средневековой Азии сошлись в одной точке».
В 724-727 гг. война разгорелась с новой силой, несмотря на попытки цэнпо Меагцома в 716, 718 и 719 гг. заключить с Китаем мир. Сохранилось письмо Меагцома к танскому императору Сюань-цзуну, в котором тибетский цэнпо, в частности, обещал прекратить совместные действия с тюрками против Тан. В связи с этим Ч. Беквит пишет, что на этот раз возобновление военных действий было начато китайцами, а не тибетцами. Интересно, что одновременно тибетцы проявляют интерес к исламу. Они просят арабов прислать к ним проповедника, который объяснил бы им, что такое {51} ислам [Весkwith, 1993, р. 88]. (Кстати сказать, в период этих контактов с арабами от тибетцев в мусульманский мир попал мускус.)